Каждый раз, общаясь с нашими парнями – участниками СВО, слушая их рассказы о том, что ребята ежедневно совершают на фронте, других слов, кроме как «мужество», «доблесть», «героизм», «самоотверженность», подобрать не можем. Просто ничего другого в голову не приходит, да, наверное, и не может прийти. При этом сами ребята о фронтовых буднях говорят весьма сдержанно и без пафоса.
- Да ничего такого мы не делаем. Обычная работа. Это - наш долг, - подтверждает гвардии ефрейтор Алексей Воробьев.
Да, для настоящих русских парней защищать свою Родину – обычная работа. И так было и будет всегда. С Алексеем, который сейчас находится на лечении после ранения в Арзамасе, мы встретились накануне Дня защитника Отечества.
Алексею Воробьеву 33 года. Окончив школу и получив специальность электромонтера в Сельхозколледже, он, как и большинство парней, отправился на срочную службу. Попал в ВДВ в Москву. После армии работал в охранном предприятии, там же, в Москве, вновь служил по контракту в Суроватихе. Вроде решил, что хватит, и устроился по специальности на Пешеланский гипсовый завод. Но… началась мобилизация.
- Друзья ушли на фронт, несколько, к сожалению, погибли, и я решил, что тоже должен тоже идти, - рассказывает Алексей. - В деньгах не нуждался – у меня все есть: квартира, дом, машина, жена, двое детей… Но друзья все там, а я здесь? Они там, в окопах, придут, будут рассказывать своим детям… А ты что будешь рассказывать? То, что отсиделся? Да не собирался я отсиживаться – пошел, как все. Да, ранило. Сейчас на ноги поставят, если к тому времени СВО не закончится, пойду снова. Парням своим надо помогать!
Доброволец, десантник, бывший контрактник в военкомате за день прошел медкомиссию и получил назначение в боевую мотострелковую часть.
- И поехали! В Воронеже пять дней на подготовку, а на шестой уже двигались на Купянское направление, - продолжает он. - Началось наступление, нужны были бойцы. Нас же подобрали целую роту уже подготовленных ребят – бывших контрактников, участников частных военных компаний, парней, прошедших Чечню, Афган… То есть, все мы были уже подготовлены. Мобилизованных, конечно, готовили более основательно. С контрактниками – проще: кто что умеет, того туда и направляют. Там сразу все видно. Если я стреляю хорошо, четко из 10 патронов 9 попадаю, все понятно - мотострелок. Смыл тренировать меня на что-то другое? Тех, кто уже участвовал в боевых действиях, – тоже что готовить? Так, вспомнить кое-что - и вперед! Больше внимания уделялось медицине: как наложить жгут, как оказать помощь пострадавшему во время боя...
Жена, Екатерина, конечно, неделю рыдала, не хотела отпускать, вспоминает солдат. Четырехлетняя Ева не понимала, что происходит. А вот сын Трофим, которому уже 9 лет, тоже очень плакал. Сейчас же гордится, что отец был на войне.
- Для себя сказал, что пойду: у меня там друзья воюют. Умирать я не собирался, знал, что приду живой… И сейчас не планирую умирать. И детям говорю, что на ваших свадьбах еще погуляю….
После того, как закончилась мобилизация очень много пошло добровольцев, рассказывает Алексей. И люди идут и идут со всех уголков необъятной России.
- Там совсем другая жизнь. Все по-другому. И на мир по-другому смотришь. Там – настоящее боевое братство, каждый друг за друга, никто не бросит, тебя прикрывают со всех сторон, и ты уверен в этих ребятах, с которыми спишь в одном блиндаже…
И по-другому на фронте нельзя.
- Брали Ольшану, шли на Синьковку, - продолжает Алексей. - Между Ольшаной и Синьковкой – поля и узкие лесополосы. Мы выбиваем противника с этих лесополос, занимаем их позиции – они по нам «работают». Если успел за 5-10 мин окопаться глубоко – есть шанс выжить. Если не успел – кому как суждено… Обстрел прошел, наша «арта» по ним отработала, мы опять вперед - во время боя задача штурмовиков как можно дальше продвинуться…
По словам Алексея, главное на войне - слаженность и понимание того, за что ты воюешь, что ты тут вообще делаешь. У наших бойцов, у каждого, это понимание есть.
- Мы защищаем свою землю, свою Родину. Донбасс, Запорожье, Херсон – все это наша земля. А за что воюют они? Создается впечатление, что просто за деньги…
Как рассказывает Алексей, за то время, что он провел в зоне СВО, на линии соприкосновения фактически не видел украинцев. Те обычные мужики, которых украинские ТЦК насильно оправили на передовую, стараются как можно быстрее сдаться в плен нашим войскам. Воевать приходится в основном с наемниками – поляками, немцами… Причем получают эти вояки в сутки порой столько, сколько наши бойцы за месяц. Многие из западных наемников воюют всю жизнь – по 20-30 лет подряд. Другими словами – это настоящие профи, псы войны. Почему же у этих суперпрофессионалов нет успехов на поле боя? Наши солдаты круче?
- Да нет, такие же люди. Но сила духа у русского солдата, конечно, несоизмеримо выше. Духом мы сильнее. Русский Ваня привык к морозам, к лишениям, привык выживать. Поэтому русского солдата на поле боя победить невозможно, - убежден Алексей.
Другая категория, с кем приходится сталкиваться нашим солдатам, – это откровенные нацисты.
- Вот попались нам «азовцы» (представители запрещенной в России организации). Они все изрисованные свастиками, портретами Бандеры…. И с ними разговаривать о чем-либо – бесполезно. И у них нет другого смысла в жизни.
Ходят слухи, что после того, как несколько тысяч нацистов батальона «Азов» (запрещенная в России террористическая организация) сдались в Мариуполе, клятвенно пообещали не брать больше в руки оружие, а совсем скоро в полном составе вновь оказались на передовой, наши в плен их больше не берут. По крайней мере, сотни раздутых татуированных трупов последователей Бандеры, да и простых ВСУшников месяцами валяются на линии соприкосновения. Забирать или хоронить их никто не собирается. Нашим штурмовикам, понятно, не до этого. С украинской же стороны не предпринимается даже попыток вывезти тела погибших.
Помнится, в самом начале СВО кто-то из верхушки укрорейха кичливо заявлял, что русские солдаты станут удобрением для украинских полей. На деле же происходит следующее. «Штурмы» уходят вперед. На освобожденные территории заходят «тылы». Ставятся РЭП, разворачиваются полевые лагеря, больницы, местным жителям начинают помогают отстраивать разрушенные дома... Вот тогда где-нибудь в поле выкапывают ямы и бульдозером сгребают останки боевиков киевского режима. Такая незавидная участь ждет нацистов.
Ну, а на освобожденных территориях начинается относительно спокойная мирная жизнь. Яркий пример – отстроенный, расцветший Мариуполь. Отстроим и Авдеевку, и другие наши города и селения…
Разницу между русскими солдатами и боевиками киевского режима можно понять даже по отношению к пленным.
- Не секрет, что они издеваются над нашими пленными, потому что даже не собираются их обменивать. А мы – кормим, поим… Мы другие. Мы издеваться не будем. Взяли в плен, посадили в подвал, а потом нашим пацанам их жалко становится – тут же и тушенки дадут, и сигареты дадут, - продолжает Алексей Воробьев.
Отсюда вытекает ответ и на другой часто задаваемый вопрос: почему активно российские войска не задействуют, например, авиацию и не равняют с землей укрепрайоны ВСУ?
- Мы не нацисты, мы не можем мирное население убивать, - лаконично отвечает гвардии ефрейтор.
Да, на территориях, где идут самые ожесточенные бои, продолжают оставаться мирные жители, причем далеко не всегда лояльно настроенные по отношению к России. Многие, и это тоже факт, откровенно считают нас оккупантами. И тем не менее…
Киевский же режим не заморачивается по поводу «мирняка», а зачастую специально наносит удары по гражданским объектам и не прифронтовым городам. Недавний теракт в Белгороде говорит сам за себя.
- И теракты будут, когда окончательно поймут, что на поле боя шансов у них ноль. Вспомните чеченскую войну, - говорит Алексей. - Да и сейчас они кошмарят мирное население. Дети почему наши должны страдать? Вот за то, чтобы все это прекратить, мы и воюем. И для себя я решил: пока в силах, пока сам могу защищать свою семью, свою страну, нужно воевать, чтобы они не пришли сюда.
И другого варианта, кроме как побеждать, у нас нет. Если нужно будет, то и Киев придется брать.
- Но пока приказа такого нет, а мы люди военные, - улыбается Алексей.
- А готовы идти на Киев? Где-нибудь на Банковской оставить свою надпись, как наши деды во время Великой Отечественной войны на Рейхстаге?– интересуемся мы.
- Конечно! Мы с другом смеялись, что в Киеве никогда не были, но на Крещатике пивка попьем обязательно! Все ребята у нас боевые - ничего не боятся в этой жизни. Приказ выполним любой: Киев – так Киев, Берлин - так Берлин…
Ранение гвардии ефрейтор Алексей Воробьев получил под Ольшаной.
Когда группа наших штурмовиков занимает отбитые у противника позиции, остальные окапываются в «тылу». Конечно, «тыл» на передовой – это понятие очень относительное, он может располагаться в нескольких сотнях метров от переднего края. Бойцам на передке нужно подносить боеприпасы, еду, воду. Алексей был в так называемом караване, то есть как раз и обеспечивал всем необходимым наших солдат на переднем крае. Накануне отвел туда взвод, и ребята перестали выходить на связь.
- Взяли с товарищами еду, рации, БК и пошли узнавать, в чем дело. В лесопосадке с «птичек» нас отследили и начали закидывать гранатами.
С «птичек» - квадрокоптеров – попасть не удалось - наши ребята укрылись под деревьями. Наступило тревожное затишье. И через 2-3 минуты всю посадку от начала и до конца накрыли минометы. Алексей почувствовал боль, увидел, как нога висит на штанине, стал перебинтовываться.
- Смотрю – товарищу кисть оторвало, ноги перебило - тоже перебинтовывается. В караване нас было трое, к счастью, никто не погиб, но все получили ранения. По рации вызвали помощь, нас эвакуировали, привезли в госпиталь… Мне начали пришивать ногу…
Бойцу предстоит еще длительное лечение, но, как говорилось выше, Алексей опять рвется на фронт.
Признаемся честно, что не любим поднимать тему веры, общаясь с нашими солдатами. Слишком это личное. Но, увидев на форме Алексея шеврон со Спасителем, не могли не спросить об этом.
- Я родился на Рождество, поэтому без вариантов, - шутит он. – Но в церковь ходил всегда. Перед отъездом на СВО взял благословение у священника. После ранения тоже приехал к нему. Он велел недельку попоститься, чтобы причаститься. Ну и, конечно, перед штурмами всегда молишься…
Вообще, есть утверждение, что на войне не бывает атеистов.
- Все равно каждый во что-то верит. Нет такого человека… Тем более, когда тебя минометами со всех сторон обкладывают… - рассуждает солдат.
Интересно, что эта война стерла противоречия между представителями различных религий. В подразделении Алексея есть, например, мусульмане. И вот когда правоверный мусульманин совершает намаз – на открытом месте, на восход солнца, – прикрывают его во время обряда православные боевые товарищи. И это просто удивительно! Встречалось ли что-то подобное в мировой истории – не знаем.
- У нас и дагестанцы, и армяне, и курды - и никаких разногласий не возникает. Все в одном блиндаже, все делаем одно общее дело, - говорит Алексей.
И это не просто веротерпимость, а нечто большее. Настоящее единство народа вне зависимости от национальности и религиозных воззрений. Как это издревле и было в нашей уникальной великой стране.
И именно поэтому на тех, с кем сегодня приходится сражаться русским солдатам – на украинцев, – смотрят они тоже как на братский народ. Несмотря ни на что. Братский народ, которому одурманили мозги. И впереди у России, у всех народов, населяющих нашу великую Родину, большая работа, чтобы вернуть сошедшего с ума брата в нормальное состояние, в свою семью.
- Там наплодили нацизм со времен, когда наши дедушки не добили бандеровцев. И вот то, что недоделали деды, должны доделать мы. Чтобы не пришлось нашим детям потом «зачищать» эту нацистскую заразу…
Ну, а в День защитника Отечества гвардии ефрейтор, наш земляк Алексей Воробьев желает всем своим сослуживцам, всем бойцам, воюющим сегодня за нашу страну там, в зоне специальной военной операции, беречь себя, вернуться живыми к своим женам и детям.
- И набраться терпения – еще немножечко нам осталось, - уверен Алексей.
Николай ЖИДКОВ.
ЗАО "РИА" Арзамас" г. Арзамас, ул. Севастопольская д. 42
arzved@mail.ru