80 лет назад, в феврале 1944 года, Русской Православной Церкви был возвращен арзамасский Воскресенский собор.

Тон смягчился, но…

Церковная политика советского руководства в годы Великой Отечественной войны по сравнению с предыдущим периодом претерпела существенные изменения, принимая моментами явно противоречивый характер. С одной стороны, была свернута безбожная пятилетка и курс государства на физическое уничтожение Церкви, но в то же время не произошло отказа от марксистско-ленинской идеологии, ставившей во главу угла беспощадную борьбу с «религиозными предрассудками». Первоначальные изменения, произошедшие в первый военный год, были небольшими: смягчился тон официальных СМИ по отношению к Церкви, смолкла антирелигиозная пропаганда, была свернута деятельность «Союза воинствующих безбожников», хотя формально он и не был распущен. Митрополитам Сергию, Алексию и Николаю не препятствовали распространять патриотические воззвания, хотя это и являлось нарушением законодательства.

Явной уступкой Церкви было разрешение совершить Пасхальный крестный ход в 1942 году в Москве, Ленинграде и ряде других городов. Из лагерей освободили десятки священнослужителей, в том числе к сентябрю 1943 года шесть архиепископов и пять епископов. Правда, в первые месяцы войны еще кое-где продолжались аресты священнослужителей.

 Так утверждал наш арзамасский краевед Андрей Потороев. В одной из своих работ он писал: «Появились редкие случаи восстановления закрытых храмов. Так, последняя церковь города Горького перестала действовать 10 декабря 1940 года и вновь была открыта 10 августа 1941 года. Следует отметить, что открытие храмов вплоть до февраля 1944 года носило неофициальный, юридически не оформленный характер и производилось по непосредственной инициативе местных или областных органов власти. Это можно видеть на примере нашего края…».

Настойчивость выездновцев

Тем не менее, перемены происходили, и первыми отреагировали на изменение официальной политики по отношению к Церкви жители села Выездное,  Смоленский храм которого был закрыт 30 июля 1941 года по решению Горьковского облсовета, т. е. уже после начала Великой Отечественной войны. В начале 1942 года прихожане начали ходатайствовать перед властями об открытии своего храма. Процедура открытия была длительной, разрабатывал ее сначала Наркомат внутренних дел под руководством Совнаркома, а затем образовавшийся осенью 1943 года Совет по делам РПЦ. 28 ноября 1943 года Совнарком принял постановление, согласно которому ходатайства верующих сначала рассматривались местными органами и в случае их одобрения пересылались в Совет по делам РПЦ, затем снова поступали в Совнарком и потом снова в Совет. Существовали определенные критерии, которыми руководствовался Совет, принимая положительное решение: отсутствие действующих храмов во всем районе или удаленность ближайшей  церкви больше чем на 100 километров;  наличие фактически действующей общины и ее крупные пожертвования в различные фонды; повторность, настойчивость ходатайств в течение нескольких лет и многочисленность подписей под ними и др.

 Прихожанам Смоленской церкви повезло – настойчивость и напористость сделали свое дело. Однако на первое их ходатайство Арзамасский райисполком 18 февраля 1942 года отреагировал отрицательно. И все же исполнительный комитет области пошел навстречу пожеланиям верующих, и 25 марта 1942 года последние получают справку с разрешением занять Смоленскую церковь. Местные власти уступали верующим под явным нажимом сверху, поэтому приложили максимум усилий для причинения им различных препятствий. Церковной общине была передана лишь часть церковного здания – летний храм, а зимний оставили под зернохранилище. 20 июня 1942 года председатель приходского совета Шутов ходатайствует перед РИКом о возвращении им второй половины здания, поскольку она находится под одной крышей с летней, и налоги община платит за всю церковь.

 7 июля исполком РИКа в просьбе отказал, ссылаясь на распоряжение СНК СССР от 22 мая 1942 года и решение Облсовета от 8 июня 1942 года – оставить вторую половину церкви за Арзамасским заготпунктом под глубинный склад зерна. Верующие не сдаются. 3 сентября 1942 года они пишут повторную просьбу о предоставлении им зимней церкви, т. к. с наступлением холодов служба в летней не может продолжаться. Прошение подкрепляется доводами о том, что непрерывное функционирование храма необходимо и для регулярного притока пожертвований в фонд обороны страны. На собрании членов приходского совета в Арзамасе 24 августа 1942 года было постановлено внести в фонд обороны единовременно 50 тысяч рублей и производить дальнейшие периодические платежи по примеру общин верующих г. Горького, где уже внесено в фонд обороны свыше двух с половиной миллионов рублей наличными, не считая собранных вещей.

 Председатель райисполкома начертал на прошении следующую резолюцию: «Надо составить проект решения с отказом в просьбе». Что и было сделано.

Между тем наступили холода, и богослужение в летнем храме оказалось невозможным. 10 ноября 1942 года выездновцы пишут длинное письмо в прокуратуру Арзамасского района. Они жалуются на незаконные действия Арзамасского исполкома, который в обход разрешения Облсовета пользоваться верующим двумя церквями по-прежнему занимает зимний храм зерном. Община готова пойти на любые уступки, предлагает выделить рабочую силу для переброски зерна в другие склады и даже временно оставить его в одной части зимнего храма, отгородив это место. Положение верующих отчаянное: младенцев крестить нельзя, взрослые прихожане от холода простужаются и заболевают, часть их перестала посещать храм, а это отрицательно сказывается на сумме собранных пожертвований, которые идут в фонд обороны страны. Церковный совет просит прокуратуру разобраться в этом «заколдованном» круге.

 Зимний храм верующие получат лишь через полгода, весной 1943 года.

 А вот Арзамасский горсовет 3 февраля 1944 года санкционировал открытие Воскресенского собора. Есть сведение, что на это оказал влияние избранный к тому времени Патриархом Сергий Страгородский.

Резолюции – «отказать»

На этом процесс передачи верующим Арзамасского района ликвидированных церковных зданий прекратился, что тоже было частью церковной политики государства. Еще в ноябре 1943 года в одной из бесед с председателем Совета по делам РПЦ Г. Карповым В. Молотов указывал: «Пока не давать никаких разрешений на открытие церквей… Открыть церкви в некоторых местах придется, но нужно будет сдерживать решения этого вопроса». «Кроме этого, на местах открытие церквей тормозилось советскими и партийными органами, считавшими подобные решения вынужденным маневром государства перед лицом союзников и перспективой открытия второго фронта», - заключает краевед.

 Арзамасским верующим пришлось столкнуться с непреклонностью местных властей в деле передачи храмов. Почти все сельские общины района начинают ходатайствовать перед исполкомом о возвращении им церковных зданий. Так, 22 мая 1942 года в Горьковский облисполком пишут верующие села Больше-Туманова с просьбой открыть Троицкую церковь. Областное руководство отсылает прошение на усмотрение местных властей. 1 февраля 1943 года Арзамасский РИК в просьбе тумановцам отказывает, т. к. неподалеку находится действующая Выездновская церковь. 13 февраля верующие пишут повторное прошение в область. Они сообщают, что их церковь вполне исправна и не закрыта официально, а пустует из-за отсутствия священника. Отказ Арзамасского РИКа считают неосновательным, т. к. Выездновская церковь находится далеко – в 25 километрах от их села, и посещать богослужения невозможно как из-за дальности пути, так и из-за переполненности Смоленского храма, особенно в дни праздников. Под заявлением - более 400 подписей. Арзамасские власти в просьбе вторично отказывают.

 Всех дольше, настойчивее, но все так же безуспешно боролись за свое право свободы совести жители села Абрамова, две церкви которого были закрыты в 1931 и 1935 годах. 23 мая 1942 года абрамовцы, не получив разрешения РИКа на открытие зимнего Предтеченского храма, пишут об этом в Горьковский облисполком. Не дождавшись ответа, 1 июля посылают повторное прошение, которое 24 июля препровождается арзамасским властям на рассмотрение. 8 августа 1942 года председатель РИКа собственноручно начертал на прошении резолюцию: «Сообщите, что церковь на 1942 г. закреплена облисполкомом для засыпки государственного зерна».

 В начале 1943 года верующие повторяют свою просьбу. 1 февраля райсовет выносит решение об отказе, мотивируя наличием действующей церкви все в том же Выездном, всего в 10 километрах от Абрамова. 2 мая 1943 года жалоба верующих на действия властей отсылается в Президиум Верховного Совета РСФСР. Итог – опять отказ.

Люди не сдаются. В конце февраля 1946 года они пишут в Арзамасский РИК о том, что в закрытой теплой церкви расхищается церковное имущество. В ответ на это 1 марта Абрамовский сельский совет сообщил райисполкому, что все церковное имущество находится в здании церкви, ключи от которой у секретаря колхозной парторганизации, а само помещение занято луком. Верующие жалуются Уполномоченному Совета по делам РПЦ Горьковской области т. Богданову. Тот предписывает председателю Арзамасского райисполкома Болонину выяснить, действительно ли расхищается «культовый инвентарь». Ответ ожидался к 5 апреля, но т. Болонин медлил и лишь после семи напоминаний, последнее из которых пришло 25 ноября, ответил, что инвентарь не расхищается, и приложил опись церковного имущества.

 10 апреля 1946 года верующие снова пишут в Арзамасский исполком, ссылаясь на статью 124 Конституции СССР и декрет от 23 января 1918 года, которые провозгласили свободу совести в России и отмену всяких ограничений, связанных с религией в годы Великой Отечественной войны. Однако и это прошение осталось неудовлетворенным.

 Мощная оппозиция

По данным из «Сведений о наличии церковных зданий РПЦ по Арзамасскому району Горьковской области на 1 мая 1945 г.», следует, что из 41 храма района лишь один – Смоленский в селе Выездном - функционировал «для совершения религиозных обрядов». Под зернохранилищами числились 11 церквей, под складами – 3, под клубами – 11, под школами – 10, пустовало – 5. В самом Арзамасе действовал тоже один Воскресенский собор.

 «Не секрет, что в ВКП(б) существовала мощная оппозиция новому «примиренческому» курсу религиозной политики. Уже 27 сентября 1944 года, когда исчезли сомнения в победе, появилось постановление ЦК ВКП(б) «Об организации научно-просветительской пропаганды». Оно было сформулировано очень осторожно, говорило о вреде «суеверий», «предрассудков», о необходимости борьбы с «пережитками прошлого». Но весной 1945 года по всей стране был предпринят ряд мер по ограничению влияния духовенства на широкие слои населения. Запрещались имевшие место в некоторых городах страны случаи шефства церковных общин над госпиталями, детскими садами и т. п. За 1944–1945 годы в Совет по делам РПЦ поступило 12688 заявлений верующих об открытии 4292 церквей, из которых было удовлетворено 716, т.е. не более 17%.», - рассказывает А. Потороев.

 По данным протоиерея Александра Мякинина, основная часть приходов Горьковской области была открыта с 1943 по 1948 годы. Он же приводит сведения по годам о количестве ходатайств об открытии храмов в Горьковской епархии: 1944 год – 500 прошений; 1945 год – 216 прошений; 1946 год – 163 прошения.

Из такого огромного числа прошений Горьковским Советом по делам РПЦ, возглавляемым А. М. Богдановым, было удовлетворено ничтожно мало: в 1945 году открыто тринадцать храмов, в 1946 году – шесть храмов, в 1947 году – три храма, в 1948 году – два храма.

 «Как видится, церковная политика советского руководства в годы войны была скорее вынужденным, чем искренним шагом навстречу Церкви. Смягчение советского режима по отношению к Церкви в годы войны вовсе не означало отказа от богоборчества и атеизма. Уже в 1948 году начинается новая волна гонений на Церковь, - утверждает Андрей Потороев. -  В 1947 году было учреждено «Общество распространения политических и научных знаний», явившееся, по сути, продолжателем дела «Союза воинствующих безбожников». Поставленному в 1947 году на пост секретаря ЦК КПСС А. Суслову Сталин посоветовал «не забывать об атеистической пропаганде среди народа», в то же время отметив, что этот вопрос сейчас не самый главный».

 А первые существенные ограничения деятельности Церкви последовали в конце лета 1948 года. 25 августа под давлением Совета Синод был вынужден принять решение о запрещении Крестных ходов из села в село, духовных концертов в храмах вне богослужений, о недопустимости разъезда архиереев в период сельских работ, запрещении всяких богослужений на полях и т.д. В конце 40-х-начале 50-х годов вновь начинается массовое изъятие церковных зданий для их переоборудования под клубы. Всего за 1949–1953 годы Русская Православная Церковь потеряла 1055 храмов.

Николай Жидков.